Очерк "Сибирская Русь". Автор - верхнеудинский бытописатель, фотограф, краевед Бурлаков Н.Н.

Николай Николаевич Бурлаков – краевед, учитель, поэт, бытописатель. 1856 -1928. Родился в Верхнеудинске в семье мещанина Николая Афанасьевича Бурлакова. Учился в уездном училище, после окончания, которого более двадцати лет служил учителем в Верхнеудинске, Кульском и Кабанском приходских училищах.  Его очерк "Сибирская Русь" рассказывает о поездке к семейским в 1905 году. 2 сентября 2017 г. в Улан-Удэ по ул. Коммунистической, 16а Николаю Николаевичу Бурлакову открыта мемориальная доска.

Сибирская Русь (очерк). ( г. Верхнеудинск, 8 марта 1905 года).

 1…Старообрядцы, староверы, раскольники или, как их обыкновенно здесь называют - семейские - ибо они шли в ссылку семьями, - поселены преимущественно в Верхнеудинском уезде и частично живут в Селенгинском ,  Троицкосавском и Читинском уездах. 

Да! Это великолепные русские люди,  сохранившие свою старую веру и обряды, но непреклонно и твердо верующие в могущество России, любящие Царя, родину и всё русское. Часто - длинноголовые, или как их в шутку здесь называют - остроголовые,  они высоки, плечисты, стройны, носят короткие, под гребенку, волосы и длинные густые допетровские бороды... Это - древние витязи русской земли! Они - лучшие патриоты! … Немало толков среди них вызвала настоящая война. “ Японец бунтует!” - возбужденно замечают они, выражая пламенное желание, что надо их усмирить. Но враг оказался хитер, упорен в борьбе... Шестидесятилетний старовер семейский, плотный и крепкий, как кедр, самоуверенно говорит: - “ Убьют сына - другого пошлю! Убьют другого - третьего пошлю, если и его убьют - сам пойду!” Жены и матери покорно и с навернувшейся слезой на глазах вспоминают ушедших на войну. “Двух смертей не бывает, а один раз когда-нибудь умереть надо. Чего же тужить...” Какой безответной верностью и преданностью Царю и Отечеству дышат слова этого истинно русского человека!

2. Жаль, что семейские большей частью не грамотные. Детей своих посылать в училища, если таковые есть в селе, они считают за грех: не так страшат учебники гражданской печати, называемые еретическими, как питье воды общим ковшом с нехристями. Дети семейских учатся у своих уставщиков по книгам церковной печати. 

...Как-то я вошел в их ( речь идет о семейских сел Куйтун и Надеино - А.Л.) временную избушку - зимовьё. Посередине её - большая пекарная печь, с боку - широкие нары, два стола, скамьи, земляной пол. Одно в четыре, другое - в одно стекло окошечки пропускают свет внутрь хатки. В хате опрятно: печь белая, стол, скамьи - чистые, тепло. Хозяйка сидит за пряжей, двое детей играют на нарах. 

-Не учится? - после приветствия спрашиваю я хозяйку, указывая на старшего восьмилетнего мальчика.

-Ни-ить!.. К чему оно нам... 

В это время входит старик - дед игравших детей. Я повторяю просьбу. 

-К чему нам ваше ученье! - недовольным голосом отвечал дед. 

-Ведь и мать, поди и ты, дедушка, говорите, что грамотному лучше. 

-Так...- улыбнулся он, - зимою лучше тому, кто в шубе, а кто привык, тому и в зипуне жарко! Грамота ваша чего такого дает!.. Грамотеи-то вон все гуляки да табашники, Бога забыли!... Гулянки, вино, песни у них на уме... Со стороны думаешь: ох как сытно да весело живут! А ближе посмотришь - и холод, и голод терпят...от нужды на других бросаются и воровство, и все такое у них... 

-Если бы грамота-то ваша, продолжал он, - сытость давала, да слез поубавляла... 

-Учителя ваши, - потрясывая длинной бородой, говорил он, - крестьянского быта не знают: как пахать, как сеять, косить, как скот кормить, как избу строить - не скажут.   А пошто, ученый, как примется за крестьянство - хозяйство все у него падает... А без крестьянства,  чем бы мы жить стали? Кто нам хлебушка даст?… 

-Машины, говоришь, за нас работать будут! - продолжает он на мое замечание. С машинами то тоже не везде пойдешь, видели мы эти машины... И при них топоры да лопата, да сильные руки потребуются. Не обижайся, что еще скажу: кабы в школе-то учили как дрова легче рубить, как свиней кормить, как щи варить, как соху справить, да хлеб сжать, да Царя бы Батюшку, да родину больше любить, да веру Христову крепче держать, да чтобы видно было , что школа святость дает, да слезы людские осушает, тогда и я, старик, пошел бы в ученые! 

В раздумье я шел от него, и слышалась мне в его словах доля правды. 

На Руси у нас разрешены школы еврейские, татарские, монгольские... Семейским нет разрешения в своей школе учить своих детей так, как они хотят и не помогают им облегчить обучение детей... Если разрешить им школу, какую они желают, то вера христианская от того не пострадает , а преданность Отечеству не только не поколеблется, а еще более упрочится. 

...Отчужденность от христианского мира, как и ссылку свою семейские объясняют гонением за веру Христову. Многие из нас, православных христиан, не крепки в своей вере и смотрят на некоторые обряды церкви с улыбкою, и каждый это знает,  и всё это терпится... Пусть же и старообрядцы веруют и молятся, как хотят и учатся, как желают. За советом же об устройстве их церкви, их школы они обратятся ни к китайцам, ни к евреям, а к своей же матушке России. 

Не полна жизнь, если я не могу считаться сыном своего Отечества. Тяжела жизнь, если семейские устои колеблются намеками на их непрочность. Тяжела жизнь без религии, без веры. Гениальный Гюго по достижении его детьми совершеннолетия объявил, что они не приобщены ни к какой вере, и представил им избрать веру, религию и веровать, как хотят. Они избрали религию отца. Так же и семейские держат религию отцов, но обрядовая сторона не всегда может быть ими выполнена, а также обряды, как, например, брак ими за неимением духовного лица совершается на слово. Кстати сказать, словесные договора между семейскими в большинстве случаев крепки. 

4. Жизнь семейского не перестраивать надо, а подражать ей. 

Могучую и крепкую их натуру иллюстрирую следующей картинкой. 

По длинной,  длинной более пяти верст улице деревни Десятниково одна за другою лошади медленно тянут возы с кряжами – четырехаршинными, толстыми бревнами. Рядом шагает дед Пахом. Полозья визжат по снегу. “ Ну-у! Немного осталось!” - подбадривает дед лошадок.  

Около тесовой калитки ворот стоят три женщины в кокошниках, ожидающие вероятно своих мужей к обеду. 

- Наших еще не видно, а дедушка уже домой едет, - замечает одна, - как раз к полднику поспел! 

- За ним не угонишься, - говорит старшая, - дедушка с полночи встает, накормит коней, позавтракает, краюшку хлеба за позуху и - айда в лес за дровами. Верст за двадцать,  дальше всех ездит! 

- Смотри, какие кряжи наворотил! Только здоровому мужику под силу... 

      - Ишь, старый! Не мерзнет ведь: крещенские морозы, а он без шапки... 

Голая голова деда, как пеленой, покрылась густым слоем инея. Лошади у деда сильные, сбитые, сбруя прочная, дуги высокие, крашеные, сани крепкие, зипун на нем и рукавицы теплые, а шапки нет!.. 

Поравнявшись со стариком, я шутливо замечаю: “ Прогулял что ли шапку дед? Голову так ознобишь!” 

Строго метнул дед на меня глазами и ничего не ответил. 

- Не сердись, дедка, скажи - отчего ты без шапки? 

- А на что её... 

- Винцом, пожалуй, баловался, да шапку то и потерял? 

Кинув на меня суровый взгляд, он тряхнул вожжами и, широко шагнув, проговорил: “ В жизнь, скажу тебе, зелья этого не пил и скуса его не знаю!” 

- Не сердись, дедушка! А как же ты без шапки, не мерзнешь? 

- Чего мерзнуть! Годов сорок так хожу... Раз потерял её и больше не ношу. 

- И зиму, и лето так ходишь? 

- И зиму, и лето... 

Удивился я  крепости это “деда Жара”. Откуда же такая мощь и выносливость организма в 80-т лет! 

…Семейские опытные и умные земледельцы, но у них много и скота, особенно свиней. 

“Даст Бог хлебушка - и мы сыты, - говорят они. - прогневывается Господь, пошлет неурожай - нужду терпим. Смилуется Господь - опять справляемся”. 

Покорные судьбы, они знают, что все их благосостояние в урожае. “ Хлеб - мое богатство! - говорят о довольстве крестьяне. 

5. Повторюсь, жизнь семейских не перестраивать надо, а подражать ей! 

Вот отчасти образцы этой жизни. 

Зимой женщины и девушки ткут из овечьей шерсти сукно яретенье - с молодых баран, и старетенье - со старых, затем - половики, холст для мешков ( такие мешки можно встретить только у семейских), вяжут варежки, перчатки, чулки, вышивают красивыми узорами полотенца, ткут шелковые узорчатые кушаки... Избы их - образец опрятности: чистые, белые, светлые, пол чисто устлан половиками. В горнице ставни, а иногда и печь - крашеные. 

Как земледельцы, они замечательно работоспособны. Долин мало, так он с пашней влез на гору! Смотря на вспаханные и покрытые черными, желтыми и зелеными прямоугольниками скаты гор, удивляешься силе и настойчивости этого “Микулы Селяниновича”. 

6. А вот два случая встречи. 

В холодный зимний день я заехал погреться на мельницу, которая принадлежала семейскому. В зимовье, около топившейся печи, лениво ходили мужики - работники из поселенцев. Я закурил папиросу. В это время вошел семейский мальчик, лет 12-ти., сын хозяина мельницы. На мое приветствие он вместо ответа крикнул: “Брось!”. Я недоумевал. “Брось!” - строго повторил он, торопливо веся принесенную узду не спицу. 

Поняв его желание, я шутливо спросил: “ Чего брось?” 

“Вон это - чертово зелье”, - брезгливо проговорил мальчик, выражая лицом глубокое отвращение..  «Я вот позову тятьку, так он тебя попрет!» И мальчик вышел, сердито хлопнув дверью. 

Спустя немного времени,  вышел и я. Садясь в сани, видел сердитые взгляды мальчика, что-то рубившего у дров, но тятьки его не было видно. 

В другой раз дьякон ( священник единоверческой церкви - А.Л.) большого села Куйтун, в котором половина жителей - семейские, предложил прокатиться по улицам этой деревни. 

- Сначала я вам покажу наших прихожан, потом поедем по семейским. 

Выехали. 

- Это живут наши прихожане, - поясняет дьякон. 

- Не  богаты, видно? - спрашиваю я. 

- Бедняки все! - отвечает мой попутчик... 

-А вот здесь пойдут все семейские! - поднявшись на пригорок и, поворачивая  лошадей в верхнюю улицу, сказал дьякон. 

-Эти, как видно, лучше живут? 

-О! Куда как лучше! - оживляется дьякон, подтягивая вожжи. 

Удивляюсь резкой перемене! Дома - высокие, ядреные, окна высоко над землей ; фасады - с резьбою и ставни часто раскрашены; избы и снаружи вымыты до верхних бревен ; крыши - плотные; трубы выбелены; ворота тесовые, в два полотна с калиткой. По улице бегают дети и все светлорусые.  У девочек золотистые,  длинные волосы игриво колышутся кудрями при беге, а живые голубые глаза изредка бросают недовольные взгляды на заехавших на их улицу. 

-Отчего эти лучше? Ведь это те же крестьяне? - обращаюсь я к дьякону. 

-Те же, одной волости и селения и той же землей живут, - поясняет дьякон и добавляет, - этот работящий и сильный! Наш еще спит, а этот на работе. Наш проснулся - трубку закурил, поел - опять курить надо, борозду пашет - трубку в зубах держит... Этот четверть десятины вперед  завалит, а наш за трубкой  полдня потеряет. У наших лица то сухие да желтые, а эти смотрите - розовые да красные... 

Табак ли в самом деле вредит православному крестьянину? Питание ли и пост укрепляют семейского?... Не говорю я того, что православные все бедные и слабые... Есть же и у нас зажиточные и хозяйственные, и краснощекие и сильные, но семейские все же богаче и мощнее нас! 

Часто глядя на лица этих великороссов, староверов, я вижу в них то бояр России - Морозовых, Матвеевых, то князей древней Руси, то удалых, добрых, могучих витязей... 

7.Выедет семейский на базар в город: лошадь у него сбитая, сильная, сбруя прочная, телега крепкая, мешки с мукой своей тканые, плотные. Воз семейского выделяется опрятностью среди других возов, а на самом хозяине не заплаты, ни прорехи в одежде не увидишь. Иные лукавые перепродавцы насыпают в мешок на дно и сверху хорошей муки, а середину наполняют плохой. Семейские эти проделки считают за страшный грех! 

Алкоголизм среди семейских бывает как исключение. Гулянки же праздничные или свадьбы сопровождаются обильным выпиванием, но еще более обильными яствами. Есть зажиточные семьи, в которых ни кто не пьет водки и потому именно, что старики никогда не пили ее.

Домашние устои и религиозные обряды строго соблюдаются и поддерживаются женами-хозяйками. Нищих семейских нет, но милостыню сами они подавать очень любят и считают как бы обязанностью. Эта обильная подача милостыни “ради Христа” привлекает профессиональных нищих, большей частью поселенцев... 

Семейские - первые пионеры Забайкалья. Как о пионерах, о них говорит Н.А. Некрасов. Очерк этот закончу словами поэта из стихотворения “Дедушка”.

 

...“Как там возделаны нивы, как там обильны стада!  Высокорослы, красивы, жители бодры всегда..”

 

  Источник - Национальный архив Республики Бурятия, Ф. 294, Оп. 1 , д. 16, л. 1-22.

 

1

 

Поделиться: