Царизм и старообрядчество в XIX веке

К началу XIX в. был сделан значительный шаг на пути компромисса между государственно-церковной организацией и староверами. Государству принадлежала ведущая роль в урегулировании этих отношений. Проекты и «рассуждения» государственных деятелей, сподвижников Екатерины Великой, становились основой законодательства «пресвященной монархии».
В начале ХIХ в. в семейских селах Окино-Ключи Бичурской волости, Хонхолой и Шаралдай Мухоршибирской волости появился новый толк, получивший название «песочников». Старообрядцы - песочники при крещении ребенка употребляли не воду, а подогретый песок.
Настойчивое «склонение» старообрядцев к массовому переходу в единоверие в начале царствования Александра I было первым сигналом изменения политики. В начале XIX в. правила единоверия были утверждены выс¬шими церковными властями и правительством. Суть перехода в единоверие заключалась в подчинении старообрядчества официальной церкви в орга¬низационном отношении при сохранении основных правил старообрядче¬ского богослужения; иными словами, единоверие означало легализацию старообрядчества ценой потери независимости. Одновременно с этим нача¬лась повсеместная борьба со старообрядческой обрядностью, преследова¬ние старообрядческих священников.
Имея в виду цель распространения единоверия, правительство уси¬ленно собирало сведения о «раскольниках». В 1811 г. вышел император¬ский Указ о доставлении в МВД сведений о старообрядцах. Местным вла¬стям предлагалось два раза в год выяснять и докладывать, «... сколько тако¬вых людей с подробным означением имени каждого и каких именно обря¬дов они придерживаются...»; цель этого мероприятия указывалась очень точно: «дабы из подобных сведений узнать можно было, умножается ли число оных или нет». Дополнительно, вместе с Указом, МВД направило на места секретный циркуляр, в котором еще чувствовалось достаточно либе¬ральное отношение центральных властей к староверам. В нем министр внутренних дел подчеркивал: « ...вместе с тем нужным считаю заметить, чтобы все сведения собирали отнюдь не причиняя никакого притеснения или неудовольствия жителям». Присланы были эти документы и в поли¬цейские управы Забайкалья для «... надлежащего исполнения».
В 1812 г. внешние события на несколько лет отвлекли внимание правительства и общества в целом от внутренних проблем. Лишь в 1817 г. вла¬сти вновь возвращаются к проблемам «духовным». 24 октября 1817 г. Александр I издал «Манифест», в котором Министерство народного просвещения соединялось с ведомством Священного Синода; министром на¬родного просвещения и духовных дел был назначен князь Голицын. Все это имело своей целью, «чтобы истинно христианское благочестие всегда слу¬жило основанием просвещения умов». В «Манифесте» также подчеркива¬лась необходимость «водворить согласие между религиозностью..., образо¬ванием умственным и порядком политическим». Политика по отношению к старообрядцам становится все более репрессивной. Старообрядцев стремились отделить от общества, от воспитания молодежи: одним из примеров ограничения прав стали введенные 27 мая 1820 г. «Правила о неопределении в общественные должности раскольников».
Основными характеристиками политики Николая I по отношению к «раскольникам» можно назвать консерватизм и бюрократический образ действия. Правительство и церковь берут курс на искоренение «рас¬кола» как в центре, так и на окраинах империи; этому способствовал ряд внутренних и внешних обстоятельств. Придается серьезное значение политике народного просвещения, «полиция умов» становится одним из важнейших вопросов.
С другой стороны, старообрядцы крайне негативно отнеслись к новому государю из-за его имени, объявив, что имя «Николай» принял Ан¬тихрист в своем четвертом воплощении.
В последние годы царствования Николая I преследования старообрядцев усилились. В 1839 г. было запрещено выдавать «раскольникам» свидетельства на право обучения детей; министру народного просвещения при выдаче подобных свидетельств предписывалось выяснять вероисповедание просителя. Светская власть по-прежнему всемерно помогала официальной православной церкви в борьбе за умы.
Наступило время тотальной полицейской слежки, причем внимание ста¬ли уделять не только крестьянскому населению провинции, но и зажиточ¬ным торговцам и промышленникам. В делах появляются характерные для двух последующих десятилетий Запросы, касающиеся вероисповедания граждан. В них предписывалось выяснять, «ка¬кого … вероисповедания, не принадлежит ли к какой-либо раскольничьей секте...не был ли замечен в совращение кого-либо из православия».
1840-50-е гг. характеризуются во всей империи многочисленными притеснениями старообрядцев со стороны властей, арестами беглых священников, закрытием храмов (несмотря на покровительство богатых и знатных граждан). К середине XIX в. было закрыто и большинство старообрядческих часо-вен и церквей Забайкалья 3. Эти и другие акции восточносибирской администрации вызвали резкий протест старообрядческого населения, что выра¬зилось в открытых выступлениях крестьян в селах Куналей, Харауз, Бичура и других. Итогом этих «бунтов» 1840-50-х гг. было практическое поражение правительства в попытке насильного насаждения единоверия и православия в старообрядческой деревне.
Политика Николая I по искоренению старообрядчества была в сущности противоречивой и непоследовательной: все мероприятия пропагандистско-увещевательного характера давали ничтожные результаты, стремление высшей власти изолировать значительную часть населения -10 миллионов староверов - от общества, лишить общественного признания это широкое социально-религиозное движение разбивалось мерами репрессивного характера.
С 1855 г. начинается царствование Александра II, и отношения свет¬ских властей и старообрядцев постепенно «теплеют». С одной стороны в это, как и в предыдущее десятилетие, русское общество переживает период возрождения интереса к национальной истории, углубленного изучения ее корней. Старообрядцы представляли для общественности особый интерес: они хранили неизменной древнюю культуру и в быту, и в духовной жизни. К середине 1850-х гг. в староверах уже не видят непримиримых врагов существующего строя. Для интересующихся русской истори¬ей, особенно для славянофилов, старообрядцы по-прежнему хранители древних традиций.
Однако все это не мешало продолжению политики ограничения их прав Так, в изданном в те годы «Своде законов Устава о предупреждении и пресечении преступлений против веры», в ст. 47
(т. XIV) прямо указывалось, что «воспрещается отступать от православной веры». В 1858 г. в Санкт-Петербурге было выпущено «Собрание постановлений по расколу, состав¬ленных по ведомству Священного Синода», где по-прежнему красной нитью прохо¬дило требование от граждан (независимо от сословия) лояльности к Церкви и Государю и официального подтверждения этого.
В 1860-е гг. во всех губерниях, где проживали старообрядцы, были образованы «Секретные совещательные комитеты по делам о расколе». В состав этого органа входили губернатор, архиерей, начальник губернского жандармского управления, некоторые высшие губернские чиновники.
Состав старообрядческих направлений не оставался неизменным. Старообрядческое «сообщество» Забайкалья не находилось в состоянии стагнации - вплоть до 80-х гг. XIX в. в регионе постоянно возникали новые толки, число которых в одном селении могло доходить до десятка. Во второй половине ХIХ в. в с. Бичура появился толк, получивший название «самочинцев». В него вошло несколько десятков семей, отказавшихся вносить средства на строительство местной церкви, на содержание попов и уставщиков. Они самочинно построили свой молитвенный дом, выбрали уставщика, под руководством которого совершали обряды, в основном схожие с обрядами беспоповцев. Отличие состояло в том, что во время богомолений самочинцы стояли на коленях и после каждого крестного знамения делали три поклона в разные стороны. После смерти основателя толка Тимофея Тюрюханова во главе самочинцев стала его жена Авдотья. Под ее руководством самочинцы молились почти десять лет, вследствие чего толк был прозван «Дунькиной верой». В 70-х гг. XIX в. в Забайкалье появляются «австрийцы».
В 1840-х гг. в связи с запретом деятельности беглых священников в истории забайкальской беглопоповщины завершается начавшаяся еще в предыдущем столетии эволюция к беспоповской практике. Однако староверы, приверженные священству, имели возможность обратиться к духовенству возникшей в 1847 г. в Австрии в Белой Кринице старообрядческой («австрийской») церкви, которой удалось привлечь к себе греческого митрополита. С его помощью здесь появилась трехчленная старообрядческая священная иерархия. Она не была признана законной ни официальным православием и поддерживавшим ее российским государством, ни большинством староверов, однако составила серьезную конкуренцию беглопоповщине. С начала 1850-х гг. белокриницкие иерархи посещают Урал и Сибирь, организовывают тайные скиты и общины, снабжая их священниками. В 1862 г. появилось «Окружное послание», поддержанное белокриницким центром, в котором с синодальной церкви снималось традиционное обвинение в ереси; главным же ее грехом объявлялось преследование староверов. «Австрийское» согласие разделилось на сторонников и противников «Окружного послания»; в Сибири и Забайкалье, как и везде, были представители и тех, и других.
Для царствования Александра II двойственность политики по отношению к старообрядцам была очень характерна. В конце 70-х гг. XIX в. примером «потепления» взаимоотношения властей и старооб¬рядчества стало участие членов «поморского» согласия в «антропологиче¬ской выставке» 1879 г. в Москве. Здесь был организован специальный отдел, где демонстрировались разнообразные произведения старообрядцев, великолепно выполненные рукописи и рисунки.
Тем не менее, полицейский надзор за старообрядцами не ослабевал. Ежегодно полиция составляла отчеты, в том числе и о духовной стороне жизни общества (сведения, как и ранее, предоставлялись приходскими свя¬щенниками) дабы «дать заключение о ходе духов¬ной жизни населения, какие замечались благоприятные и неблагоприятные изменения...».
3 мая 1883 г. был принят закон, «даровавший раскольникам некото¬рые права гражданские и по отправлению духовных треб». В эти же годы происходят аресты тайных старообрядческих типографий, книготор¬говцев, конфискация старообрядческой литературы. Внимание полицейских органов переключилось на изменившиеся способы «пропаганды раскола», т.е. на борьбу с распространением старооб¬рядческой литературы, напечатанной не в единоверческой типографии. Это направление борьбы было отражено в очередной редакции ст.53 «Устава о предупреждении и пресечении преступлений»: «Запрещается печатать и продавать раскольничьи богослужебные книги, но дозволяется приобретать и продавать печатаемые в учрежденной особой типографии в Москве». Надзор за исполнением этой статьи был возложен, естественно, на поли¬цейские органы.
В кон. XIX - нач. XX вв. продолжалось дробление существовавших и появление новых старообрядческих направлений. В посл.четв. ХIХ в. среди старообрядцев Забайкалья активно действуют упомянутые в предыдущем разделе «белокриницкие» или «австрийские» поповцы. Организатором этого толка в забайкальском регионе был Павел Шитин (бывший уставщик беглопоповцев с.Куйтун Мухоршибирской волости). В 1878 г. П. Шитин на средства верующих был отправлен в Россию за священником, но вместо этого в Москве принял «австрийство» и, вернувшись домой, стал проповедовать. Ему удалось приобщить к белокриницкому согласию более 40 семей из сел Новая Брянь, Куйтун, Надеино, Тарбагатай и Десятниково.

С.В. Бураева